Арто и другие горящие люди. (эссе)
Бывают такие люди, которые сгорают изнутри. И никто им помочь не может. Как правило, у них никого нет, ни жены, ни детей, а если даже есть, то и они не могут затушить этот огонь… Я сейчас говорю не только об Антонене Арто, таких людей много. Одни из них отрешаются от мира, отрицают его, им очень больно жить, их не принимает общество, да и они сами себя не принимают. Другие же живут параллельно с миром, но имеют особую индивидуальность, которая не может или не хочет выразиться в этом мире. Одни люди сгорают от боли жизни, другие---от любви…. У одних внутри разрушительная энергия, у других—созидательная…
Я вовсе не хочу говорить, что одни плохие, а другие—хорошие. Нет! Просто у них судьбы, наверное, разные и характеры. Лекция, которая превращается в приступ, горящие глаза, неимоверная худоба…. Это Арто… Арто, которого с нашим временем разделяет более полвека… Непонятный Арто, ужасающий Арто…
Я наткнулась случайно на упоминание об этом человеке. Сначала увидела его имя в одном интервью Бориса Юхананова. На вопрос журналиста: “Кто близок Вам?” Он ответил: “Арто...”
Я подумала: “Кто это?”
Покопавшись в Интернете, не столько из желания узнать об этом человеке, сколько из любопытства данного мне природой, я нашла несколько документов, касающихся Арто.
Первой моей реакцией на прочитанное, было недоумение и немой вопрос: “Как же это так?”. Я почувствовала, что коснулась материи такой тонкой, такой страдающей…. Мне показалось, что от моего вторжения материя взвыла от боли, я невольно отдёрнула руку.
Но, что было общего между этим мрачным, несчастным, одиноким, страдающим человеком, которому было нестерпимо больно жить, и нашим добрым миром? Ответа на вопрос у меня не было. Но я решила исследовать эту тему. Исследование пошло.
Началось оно с опровержения. По моим тогдашним представлениям театр наш никак не мог подходить под определение “театр жестокости”. По крайней мере мне не хотелось, чтобы он подходил.
Я начала думать и поняла, что Арто страдал из-за стены, разделяющей два мира. Он пытался перепрыгнуть её, но стена давила на всё его существо и он не мог выбраться.. Мы не можем себе представить этого, потому что сейчас эта стена потихоньку исчезает или просто мы стараемся её не замечать. Хотя некоторые так и живут под этой стеной, не очень-то задумываясь об этом.
Когда я семнадцатилетней девчонкой, ещё не окончившей школу, попала в театр, то сразу почувствовала, что есть нечто разделяющее театр и весь остальной мир. Тогда я только чувствовала, но не понимала, что именно их так рознит. Конечно, можно было бы сказать, что, мол, костюмы необычные, игра оригинальная, восприятие другое, в этом и разница. Но если задуматься, то не всё так просто, как кажется.
Недавно мы с моим другом и партнёром по фильму Юрой Юринским обсуждали эту трудную тему……
“Ты знаешь, когда я выхожу на сцену в Саду и играю Фирса” говорил он мне. “Со мной что-то происходит. Сердце выскакивает из груди, в душе такая буря! Я не знаю почему!!” А действительно почему? Почему уже пятый год при слове Сад у меня захватывает дыхание, и хочется туда к ним в эту реальную нереальность? Может быть, потому, что Сад это не просто спектакль. Это состояние духа и души актёра и вообще человека находящегося в Саду…..
Что такое садовое настроение? И что такое “театр жестокости”? Совместимы ли эти два понятия вообще? Мне кажется, не совсем, но есть другое мнение, которое, наверное, имеет право на существование…
Любая болезнь заканчивается либо смертью, либо выздоровлением, писал Арто.
Его болезнь закончилась смертью… В 52 года он выглядел глубоким стариком с впалыми щеками и печальными больными глазами.
Если говорить о другом горящем человеке Борисе Юхананове, то его болезнь закончилась выздоровлением, начавшемся со странной истории в парке города Выборга, называемом “Монрепо”.
Когда они с другом, идя по таинственному лабиринту парковых дорожек, поднялись на красивейший холм.
Видно захотев закурить, Борис вытащил коробок спичек и уронил его.
Наклонившись, чтобы поднять спички, он увидел или вернее почувствовал что-то такое хорошее. Будто рука Бога коснулась его и друга бывшего с ним . Всё стало каким-то другим…. Он оглянулся , и спросил у друга: “Что это!?”
Друг ответил удивлённо: “Скамьи!”
"Что скамьи?" не понял Борис.
"Скамьи другие!!!!" произнёс друг.
Потом появился Сад со своими садовыми существами, которые, казалось бы, являлись воплощением того, чего не может быть, то есть абсолютной доброты и счастья… Но через некоторое время оказалось, что садовые существа есть на самом деле.
Так в Саду появились садовые люди, среди которых была и я. Это, на мой взгляд, спасло Бориса от смерти…
Я прошу простить меня за то, что влезла в чужую жизнь со своими комментариями. Но это было необходимо мне, чтобы осознать, понять, раскрыть ту тайну, которая есть в нашем любимом мистическом искусстве.
Последнее время я задавалась вопросом: А бывают ли горящие люди среди женщин?
Перебрав в памяти всех людей, которых называю горящими, я обнаружила, что все они мужчины. Вообще-то я не люблю делить людей по какому-либо признаку, но мне стало интересно, почему же это так.
Размышляя над этим, я случайно наткнулась на высказывание Арто по поводу дыхания. Там утверждалось, что дыхание бывает мужское, женское и среднее.
“Может быть, просто женщины горят по-другому” подумала я. “Если у нас, как пишет Арто, дыхание другое, то и гореть мы должны иначе!”
Но это отдельная тема для разговора, и я не хотела бы сейчас останавливаться на ней…
Позвольте теперь мне перейти к другой теме, и поговорить о мифах, которые неизбежно сопровождают горящих людей. Нет! Это даже не мифы, а невероятные истории, случающиеся с ними постоянно.
Одну из этих историй я уже рассказывала вам выше!
Для горящих людей важно всё: сны, явления природы и такие вещи, которые обычные люди просто не замечают.
Они настоящие художники, конечно, не в том только смысле, что они хорошо рисуют, но в самом глубоком смысле этого слова. Ведь художник и рисовальщик—это совершенно разные вещи
Я сейчас скажу то, что кому-то покажется парадоксом, но таково, на мой взгляд, истинное положение вещей.
Итак, человек может вовсе не уметь рисовать, но быть художником, а может быть, наоборот, художник заслуженный, знаменитый, а на самом-то деле он просто рисовальщик с холодным взглядом и таким же холодным рассудком… Мне кажется, что художник не должен быть прагматичным.. Он должен сгорать на пламени своего искусства. Это не банальная мысль! Отнюдь! Её, если можно так выразиться, “обаналили”, как раз те самые рисовальщики, которые сделали из этого стереотип в каких-то своих целях. Но ведь понятно, что когда художник сгорает, от него исходит либо необыкновенная радость, либо та боль жизни, о которой я писала вначале.
Виденье вещей у горящих людей совершенно отличается от обычного, бытового. Они всё вокруг воспринимают, как объект искусства. Даже сами себя они включают в игру. И тогда кажется, что перед тобой не взрослый человек, а маленький мальчик. Но это совсем не зазорно, потому что в Писании сказано: “Будьте, как дети!”
Уже написав половину своего эссе, я подумала, что, в сущности, все эти годы писала об одном и том же театре. Только с некоторыми вариациями.
Я всегда представляю садовое моё существование, которое было у меня столь кратким, что кажется секундным сном….
Вот я вижу кадр из фильма, который был снят уже не с моим участием, во время шестой регенерации Сада…. Там так хорошо играл-горел Саша Дулерайн. Вот он стоит на коленях. Я вижу его глаза!
“Господи! Я недостоин её!” кричит он. “Забери меня, Господи, на Альфа-Центавру. Там я найду себе…. Самку!” тут же меняясь в лице, будто сморозив что-то не то, дико оглядываясь и крестясь, заканчивает он.
Да! Он играет, но не просто, как актёр, который заучил роль, и теперь долдонит её. Он—пылающий костёр!
В данный момент для него не существует ничего кроме этого места, ни реальности с её проблемами, ни этого мира с бесконечными войнами, НИЧЕГО!
Нет. Это вовсе не жестокость!!! Это—огненный порыв!
Около Саши стоит наша “нимфа мускулистая”, как её назвал Борис однажды, Света Шамонина….
--Вы что, тритон!?—говорит она насмешливо. Она такая маленькая по сравнению с Сашей. Конечно, я имею в виду рост, а не талант!!
Потом картинка смывается, и на её место приходит другая, уже из жизни.
Я вспоминаю давний разговор с одной женщиной, которая никак не могла взять в толк, зачем мы это всё делаем.
“Зачем спектакль такой длинный!? Зачем вы переделали пьесу великого Чехова?” спрашивала она, будто я и была режиссёром.. Тогда я отшучивалась, отговаривалась тем, что я не режиссёр.
Однако сейчас я с полным правом могу сказать, что делаем мы это потому, что иначе нельзя, иначе было бы несправедливо, неправильно! Это наша жизнь!! И пусть говорят….
Но я слишком сильно отвлеклась от темы моего исследования, за что прошу прощения у читателей, которые, быть может, снисходительно отнесутся к нему.
Арто был наркоманом, но ни это, ни его страшная болезнь не являлось причиной его страданий. Он хотел разрушить стену между мирами, но не знал, что сломать её можно только любовью… и больше ничем…
Он пытался разбить, разобрать стену, он рвался в обычный мир, который его не понимал и не принимал.
Поэтому он желал покончить с шедеврами, думая, что они созданы только для искусства, а не для людей. Он хотел создать нечто, доступное для большого числа людей.. Но подсознательно, он старался уйти из того страшного мира фонтазма и иллюзий…..
Вообще-то это очень сложная тема, и, когда я начинала писать эссе, то мне было, честно говоря, страшно. Я почувствовала, что переступила некую черту…. Черту между “да” и “нет”, между чёрным и белым… Я как бы оказалась внутри своей же картины, и шла по дороге, пролегающей между добром и злом… Но судить художника можно только тем судом, который он сам над собой поставил.. Гениальные слова великого поэта!!
Возможно, я пыталась защитить Арто перед тем миром, куда при жизни он так и не попал. Не знаю, получилось ли у меня это….
Я назвала свой труд “Арто и другие горящие люди”, хотя следовало бы его назвать “… и другие горящие миры” или даже “горящие вселенные”
Нельзя говорить об этих людях, не описав их миры и вселенные, не разобравшись в сложнейших переплетениях мифологий, реальности и личностных оценок разных людей.
И поэтому я сочла нужным сделать экскурс в историю.
Итак, более ста лет назад (я считаю с момента премьеры в Париже спектакля “Король Юбю” Альфреда Жарри 1896 году, хотя по данным Патриса Пави слово “авангард” появилось в 1887 году, а по мнению Эжена Ионеско это явление было всегда) появились люди, которые не хотели следовать традициям ни театральным, ни каким-либо другим. Чего же они хотели!?
Ну, прежде всего, как и все революционеры, они желали всё разрушить и создать нечто новое, отличное от того, что было раньше.
Потом они поняли, что всё разрушить невозможно, и начали строить своё искусство, как альтернативу официальному… Не все из них были горящими людьми. Некоторые становились нигелистами, а некоторые—отткровенными циниками.
Одни были даже смешными, не стараясь быть таковыми, но смех был сквозь слёзы.
Вспомним, к примеру, пьесу Ионеско “Лысая певица” Две пары собираются вместе, и по мере того, как они общаются, язык их становится путанным и в конце концов распадается на отдельные звуки.
Все смеются, а ведь сам Ионеско не хотел никого смешить, он был страшно удивлён, когда на премьере все стали хохотать…
* * *
Выше я говорила, что мне было страшно переступить черту между добром и злом…. Теперь я не боюсь этого, потому что знаю, что скоро такой необходимости не будет. Она отпадёт сама собой.
Надо просто очень захотеть быть добрым! Извините за наивность утверждения!!!
Но об этом мы поговорим в моём манифесте.
Манифест Оксаны Великолуг---подмастерья Мастерской Индивидуальной Режиссуры. (Театр Радости)
Друзья! Я, конечно, понимаю, что ни жизненного, ни театрального опыта моего, недостаточно для того, чтобы выдвигать свои манифесты, но, тем не менее, прошу отнестись серьёзно к моей наглой выходке, и не судить меня слишком строго!
В искусстве я совсем недавно, но иногда хватает одной доли секунды, чтобы влюбиться на всю жизнь. Так случилось и со мной. Я настолько влюбилась в театр, что теперь жить без него не могу…
Однако, выйдя за пределы того золотого дворца, называемого “САД”, я поняла, что не всё так радостно и красиво! Я почти с ужасом открывала для себя тёмные стороны этого мира…. Думаю, что так чувствует человек, когда вырастает и из семейного круга попадает во взрослый мир! Не хочу никого судить, не моё это дело….
Просто расскажу, что мне близко, а что нет.
Что я буду делать, а что никогда и ни за что…. Я вовсе не хотела бы говорить, что я лучше, а кто-то хуже, не хочу, чтобы вы обвинили меня в чистоплюйстве…… Я просто выскажу свою личную оценку всего происходящего в нашем и не нашем искусстве..
И ваше дело принимать её или нет.
Меня всегда волновала проблема восприятия нашего искусства другими людьми, далёкими от этого мира или даже чуждыми ему.
Некоторые из нас говорят, что зрителя нужно помучить…. Вообще есть у нас такая тенденция пренебрежительного отношения к зрителю. На мой взгляд, зритель—это тот, ради кого мы работаем…. Ну, конечно, мы не должны потакать низменным инстинктам толпы..
Без зрителя театр умирает, хотя я знаю, что Сад некоторое время развивался вне зрительского внимания, и первые его регенерации проходили в режиме перформанса, то есть реализации игры. Только с четвёртой или пятой регенерации Сад вышел в народ, в мир, в свет …..
Наши противники обвиняют нас в том, что мы пытаемся залезть в среду, в которую нельзя залезать. Да. Это имеет место быть
Наверно, это происходит оттого, что кто-то хочет сказать новое слово, кто-то пытается прыгнуть выше головы, а кому-то просто нечего сказать.
Мне кажется, не следует заходить так далеко…
Я не смогла бы разрубать иконы пополам, потому что я православная христианка.
Не смогла бы приковывать себя к дереву, потому что ужасно не люблю боли, и не считаю её объектом искусства
Я не буду лаять на людей, как собака, потому что предпочитаю им улыбаться!
Своё же искусство я буду основывать на человеческом, некатастрофическом, добром бытие…
Когда я стану мастером, и если у меня хватит сил и возможности устроить свой театр, я назову его Театром Радости. Но это, конечно, не значит, что мы будем всё время радоваться и веселиться. Нет. Просто радость будет главной героиней наших спектаклей, чтобы люди, уходя после представлений, уносили эту радость с собой…. Мы должны научится рисовать картины своими душами !
Декорации там будут необыкновенно солнечными, не знаю, откуда у меня такая ассоциация, но когда я представляю Театр Радости, вижу огромный зал залитый весенним солнцем и с нескольких сторон стоящие фигуры животных и людей, сделанных из какого-то блестящего материала…. Солнечный свет падает на них, и они переливаются всеми цветами радуги, как новогодняя ёлка.
Что касается концепции и политики театра, то сейчас могу сказать только одно.
Это будет очень демократическая и свободная структура, где не должно быть никакой агрессии, свойственной некоторым режиссёрским школам.
Я понимаю, что это сложная задача, но постараюсь обойтись без окриков и менторского тона…. Хотя…. Зная свой собственный характер, я не могу утверждать, что всегда буду милой и приветливой!
Скорее всего, я буду нежным, но очень настойчивым режиссёром…
Оставив теоретические изыскания для другого манифеста, я хотела бы теперь поговорить на другую тему…. А именно о той группе людей, о которой я мало знаю, но много думаю в последнее время…. Её называют “авангардной тусовкой”. Это, прежде всего, художники, галеристы, и некоторые кинематографисты.
Это те, кого я называю съеденными людьми. Их собственное искусство проглотило в них человеческое…. Они по-своему очень несчастны и даже не знают об этом.
Я сейчас попробую объяснить, кого именно я имею в виду.
Человек должен быть человеком всегда, это прописная истина, о которой я даже говорить не буду…. Когда же искусственное съедает человеческое—это очень плохо. Когда я вижу лающего голого Кулика или разрубающего иконы Тер-Оганяна, или матерящегося от боли Мавроматти, то мне становиться не по себе. Но к этому недоумению примешивается ещё и жалость. Искусство съело людей…. Остались одни образы.. Человек пытаясь проявить свою индивидуальность, теряет её навсегда!
Человек-образ опирается в своём искусстве, как правило, на отрицание чего-либо… Чем-то он напоминает тех людей, которые в конце Х1Х века начинали ставить авангардные спектакли.
Хотя я знаю, что все сравнения не очень уместны в искусстве.
Как правило, человек-образ не выходит за рамки своего образа и никогда не снимает маски. Подобный род людей был уже описан Октавом Маннони в исследовании: “Театр и безумие”, но я не думаю, что такой тип поведедения можно назвать безумием…
Скорее это не желание жить в мире, который есть.
Причины этому очень разные, и я не буду сейчас касаться этой темы, которая требует отдельного развёрнутого исследования. Психологи разбирутся!
Моя же задача, как я уже говорила неоднократно, состоит в том, чтобы разъяснить свою позицию.
А она двойственна. С одной стороны я понимаю этот уход из мира обыденного, потому что сама в силу жизненных обстоятельств оказалась по ту сторону мира с самого рождения, с другой же стороны, если искусство превращается в вандализм—это уже не искусство, а вандализм!!
Очень странное свойство человеческой души заметила я недавно, глядя на одного ведущего телевизионной программы. Он всё время пытался себя унизить, но при этом слышно было только его, а достойнейший и терпеливейший собеседник сидел молча и улыбался. Это я к тому, что некоторые из нас делают похожую вещь… Чем они хуже, чем больше их слышно!
Почему так происходит, я не знаю, но, видно, тут работает известная русская поговорка, которую я не рискну здесь привести, дабы не прослыть грубиянкой!
Теперь я бы хотела затронуть ещё одну тему и ещё одну необычность этого мира.
Дело в том, что некоторые общеизвестные слова и термины здесь имеют совершенно другой смысл. Об одном таком слове я уже говорила вам. Арто ведь под словом “жестокость” понимал совершенно не то, что мы привыкли… Это у него не “разрывание плоти”, как он говорил, а скорее синоним слова страстность или даже жизнь!
У нас в театре тоже имеет место такая практика. Например, широко известный, особенно в свете последних трагических событий термин “терроризм”
Это когда играет группа людей по заведомо известному сценарию, вдруг кто-нибудь со стороны врывается в это игровое пространство и меняет ход игры.
Таким образом, абсолютно все садовые люди, и я в том числе, были и остаются “террористами”. Я бы сказала даже “ангельскими террористами”! Парадокс, абсурд, но, правда!! Честно говоря, я против обеления чёрных символов… Но я думаю, тот смысл, который вкладывают в это слово мои герои, вполне соответствует действительности.
Хотя чёрное всё равно очень редко становится белым!!
На это, дорогие мои, я заканчиваю свой манифест. Я делаю это по двум причинам. Во-первых, я могла бы ещё долго говорить, во-вторых, мне нечего больше сказать из-за отсутствия информации….
Оксана Великолуг.
Главная страница.